Для русского человека далеко не чуждо понятие трудолюбия, вследствие чего можно говорить и об определенной одаренности нации. Россия подарила миру множество талантов из различных сфер: науки, культуры, искусства. Русский народ обагатил мир различными великими достижениями культуры.
Свободолюбие
Многие ученые отмечают особую любовь русского человека к свободе. Сама история Россия сохранило множество свидетельств борьбы русскуго народа за свою независимость.
Религиозность
Религиозность - одна из глубинных черт русского народа. Неслучайно ученые-этнологи говорят о том, что коррективной особенностью национального самосознания русского человека является . Россия являет собой наиглавнейшую приемницу православной культуры Византии. Существует даже определенная концепция "Москва - третий Рим", отображающая приемственность христианской культуры Византийской Империи.
Доброта
Одной из положительных черт русского человека является доброта, способная выражаться в гуманности, сердечности и душевной мягкости. В русском фольклоре существует множество поговорок, отображающих эти черты национального характера. Например: "Доброму Бог помогает", "Жизнь дана на добрые дела", "Делать добро не спеши".
Терпение и стойкость
Русский человек обладает великим терпением и способностью преодолевать различные трудности. Такое заключение можно сделать глядя на исторический путь России. Умение переносить страдания - своеобразная способность к бытию. Стойкость русского человека просматриваете в умении ответить на внешние обстоятельства.
Гостеприимство и щедрость
Об этих характерных чертах русского национального характера сложены целые притчи и легенды. Неслучайно в России до сих пор сохранился обычай преподносить гостям хлеб и соль. В этой традции проявляется радушие русского человека, а также пожелание добра и благополучия ближнему.
Характер русского народа был сформирован преимущественно под влиянием времени и пространства. История и географическое положение нашей родины также внесли свои коррективы. Постоянная опасность от возможных набегов и войн сплотили людей, родили особый патриотизм, стремление к сильной централизованной власти. Климатические условия, надо сказать не самые благоприятные, заставили народ сплотиться, закалили особо крепкий характер. Огромные просторы нашей страны придали особый размах поступкам и чувствам русского человека. Хотя эти обобщения и условны, но все же можно выделить общие черты и закономерности.
Со времен своего возникновения Россия показала себя страной необычной, не похожей на других, что вызывало любопытство и придавало загадочность. Россия не соответствует шаблонам, не попадает ни под какие мерки, все в ней не схоже с большинством. И от этого ее характер, характер ее народа, весьма сложный и противоречивый, труден для понимания иностранцам.
В наши дни ученые и исследователи стали находить все большую роль национального характера в развитии общества в целом. Он является единой, целостной системой, обладающей иерархией черт и качеств, влияющих на образ мыслей и действий данной нации. Он переходит к людям от поколения к поколению, изменить его путем принятия административных мер довольно тяжело, но все-таки возможно, правда для масштабных изменений нужно большое количество времени и сил.
К русскому национальному характеру проявляется интерес не только за рубежом, но и мы сами пытаемся его понять, хотя проходит это не совсем успешно. Мы не можем понять свои поступки, объяснить некоторые исторические ситуации, хотя замечаем некоторую оригинальность и нелогичность в своих действиях и мыслях.
Сегодня в нашей стране происходит перелом, который мы переживаем с трудом и, на мой взгляд, не совсем верно. В XX веке произошла утрата многих ценностей, произошел упадок национального самосознания. И чтобы выйти из этого состояния, русский народ должен, прежде всего, разобраться в себе, вернуть прежние черты и привить ценности, искоренить недостатки.
Само понятие национального характера сегодня широко используется политиками, учеными, средствами массовой информации, писателями. Часто в это понятие вкладывается самый различный смысл. Ученые спорили о том, существует ли национальный характер на самом деле. И в наши дни признано существование определенных особенностей, характерных только для одного народа. Эти особенности проявляются в образе жизни, мысли, в поведении и деятельности людей данной нации. Исходя из этого, можно сказать, что национальный характер - это некоторая совокупность характерных лишь для одной нации физических и духовных качеств, норм деятельности и поведения.
Характер каждого народа весьма сложен и противоречив в связи с тем, что сложна и противоречива история каждого народа. Также немаловажными факторами являются климатические, географические, социальные, политические и иные условия, влияющие на становление и развитие национального характера. Исследователи считают, что все факторы и условия могут быть разделены на две группы: природно-биологические и социально-культурные.
Первая объясняет то, что принадлежащие к разным расам люди будут проявлять свой характер и темперамент по-разному. Тут же следует сказать, что тип общества, сформированный у того или иного народа также будет оказывать сильное влияние на его характер. Поэтому понимание национального характера какого-либо народа происходит через понимание общества, условий и факторов, в которых этот народ живет.
Также важно то, что сам тип общества определяется принятой в нем системой ценностей. Так, социальные ценности есть основа национального характера. Национальный характер является совокупностью важных методов регулирования деятельности и общения, созданных в соответствии с социальными ценностями, присущими данному народу. Поэтому, чтобы понять русский национальный характер, необходимо выделить ценности, характерные для русского народа.
В русском характере выделяются такие качества как соборность и народность, устремленность к чему-то бесконечному. Наша нация обладает веротерпимостью и этнотерпимостью. У русского человека постоянно есть недовольство тем, что есть на данный момент, он всегда хочет чего-то иного. Особенность русской души объясняется, с одной стороны, «витанием в облаках», а с другой - неумением совладать со своими эмоциями. Мы или сдерживаем их насколько это возможно, или выпускаем наружу разом. Может поэтому в нашей культуре так много душевности.
Наиболее точно особенности русского национального характера отражаются в произведениях народного творчества. Здесь стоит выделить сказки и былины. Русский мужик желает лучшего будущего, но реально что-либо делать для этого ему лень. Он лучше прибегнет к помощи золотой рыбки или говорящей щуки. Самый, наверно, популярный персонаж наших сказок - это Иван-дурак. И это неспроста. Ведь за внешне безалаберным, ленивым, ничего не умеющем делать сыном обыкновенного русского мужика скрывается чистая душа. Иван добрый, отзывчивый, смекалистый, наивный, жалостливый. В конце сказки он всегда оказывается в выигрыше перед расчетливым и прагматичным царским сыном. Поэтому народ считает его своим героем.
Чувство патриотизма у русского народа, как мне кажется, не вызывает сомнения. Издавна борьбу с захватчиками и оккупантами вели и старики и дети. Достаточно вспомнить Отечественную войну 1812 года, когда весь народ, вся армия просила дать битву французам.
Особого внимания заслуживает характер русской женщины. Огромная сила воли и духа заставляет жертвовать всем ради близкого ей человека. За любимым она может пойти хоть на край света, причем это не будет слепым и навязчивым следованием, как это принято в восточных странах, а это осознанный и самостоятельный поступок. Можно взять в пример жен декабристов и некоторых писателей и поэтов, отправленных в ссылку в Сибирь. Эти женщины весьма осознано лишали себя всего ради своих мужей.
Нельзя не сказать о веселом и задорном нраве, о чувстве юмора русских. Как бы ни было тяжело, русский человек всегда найдет место веселью и радости, а уж если не тяжело и все хорошо, то размах веселью обеспечен. О широте русской души говорили, говорят и еще будут говорить. Русскому человеку просто необходимо разгуляться на полную, произвести фурор, пустить пыль в глаза, хоть, пускай, для этого надо отдать последнюю рубаху.
С давних времен в русском характере не находилось место корысти, никогда материальные ценности не выходили на передний план. Русский человек всегда мог приложить огромные усилия во имя высоких идеалов, будь то защита Родины или отстаивание священных ценностей.
Суровая и нелегкая жизнь приучила русских довольствоваться и перебиваться тем, что есть. Постоянное самоограничение наложило свой отпечаток. Именно поэтому в наших людях не было распространено стремление к денежному накоплению и богатству любой ценой. Это было привилегией Европы.
Для русских очень важно устное народное творчество. Знающий пословицы, поговорки, сказки и фразеологизмы, отражающие действительность нашей жизни, человек считался образованным, по-житейски мудрым, обладающим народной духовностью. Духовность также является одной из характерных для русского человека черт.
В силу повышенной эмоциональности, нашим людям свойственна открытость, задушевность. Особенно ярко это проявляется в общении. Если взять в пример Европу, то там высоко развит индивидуализм, который всячески оберегается, у нас же, напротив, людям интересно что происходит в жизни окружающих, да и о своей жизни русский человек никогда не откажется рассказать. Сюда же, скорее всего, можно отнести и сострадание - еще одну очень русскую черту характера.
Наряду с положительными качествами, такими как щедрость, широта души, открытость, храбрость, есть одна, безусловно, отрицательная. Я говорю о пьянстве. Но оно не является чем-то, что шло рука об руку с нами на протяжении всей истории страны. Нет, это тот недуг, который мы подхватили сравнительно недавно и никак не можем от него избавиться. Ведь мы не изобретали водку, нам ее завезли только в XV веке, и она не стала тот час популярной. Поэтому говорить о том, что пьянство есть отличительная черта и особенность нашего национального характера нельзя.
Стоит еще отметить такую черту, которой одновременно и удивляешься, и восторгаешься - это отзывчивость русского народа. Она закладывается в нас с детства. Помогая кому-то, наш человек нередко руководствуется пословицей: «Как аукнется, так и откликнется». Что, в общем то, правильно.
Национальный характер не является статичным, он постоянно меняется по мере того, как меняется общество, и, в свою очередь, оказывает свое воздействие на него. Сложившийся в наши дни русский национальный характер имеет сходства с тем характером, что был когда-то раньше. Некоторые черты остались, некоторые утеряны. Но основа и суть сохранилась.
Один из родоначальников классической русской литературы С. Т. Аксаков начинает свою "Семейную хронику" словами: "Тесно стало моему дедушке жить в Симбирской губернии..." Примерно в то же время М. Ю. Лермонтов в "Молитве" просил прощения у Бога за то, что "мир земной мне тесен". Тесно русскому человеку из-за его широты. "Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил", – говорит герой Ф. М. Достоевского Дмитрий Карамазов. Естественной причиной широты русского характера является само русское пространство, широта Великой русской равнины. Это объяснение может показаться неправдоподобно упрощенным, если не основываться на принципе единства человека и природы.
Роль природных условий в формировании русского национального характера подчеркивалась всегда. Географ В. А. Анучин в книге "Географический фактор в развитии общества" (М„ 1982) писал: "Географические просторы... играли своеобразную, но всегда значительную роль и в истории России". Тогда и слова Гоголя: "Что пророчит сей необъятный простор, здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца?" – будут восприниматься вполне нормально. Тогда и пресловутую лень, диалектическим дополнением которой является выносливость, можно будет объяснить "климатом, допускавшим полноценное занятие сельскохозяйственными работами в продолжение всего четырех-пяти, максимум (в самых южный районах) шести месяцев", – пишет В. В. Кожинов. Между тем в основных странах Запада этот сельскохозяйственный сезон длился восемь-девять месяцев. "Краткость периода основной деятельности (она длилась, в сущности, менее трети года: от "Ирины Рассадницы", 5 мая по старому стилю, до "третьего Спаса" – 16 августа, "дожинок") способствовала “бродяжничеству”... русского народа, а, с другой стороны, порождала привычку к недолгому, по крайнему напряжению сил", – заключает Кожинов.
Широта русского национального характера – такое же объективное свойство, как ширина Волги или площадь Великой русской равнины. Как к этому относиться – вопрос ценностный. Дмитрий Карамазов считал, что "надо бы сузить", а кто-то другой, напротив, склонен этим восхищаться. Впрочем, один и тот же человек способен одновременно восхищаться тираном и считать себя анархистом, мечтать о сильной руке и жаждать свободы.
"Русский человек – дитя пространства, человек свободы и воли", – утверждает современный писатель Владимир Личутин. Поэтому сильная власть в России необходима для сохранения нации. "Я хвалю самодержавие, а не либеральные идеи; т.е. хвалю печь зимою в северном климате", – писал Η. М. Карамзин. Сам русский человек, чтобы преодолеть свое стремление к воле, имеет смирение и долготерпение. Это связано с климатом. Для жизни на Севере необходимо терпение. Надо терпеть долгую зиму и невзгоды. Ландшафт и климат России объясняют широту, долготерпение, смирение, выносливость, лень, способность на невероятное усилие в короткий период, неприхотливость, соборность (одному не выжить). Все основные качества русского характера объясняются условиями его существования.
Еще одно наблюдение о связи природы и характера находим у А. С. Суворина: ". ..к судороге мы привыкли тем скорее, что и наши времена года не постепенно переходят друг в друга, как в Европе, а именно судорожно. Судорожно наступает весна, судорожно зима сковывает природу. Судорогами образовались и судорогами действовали самодуры Островского". "Мы то торопимся, то медлим, а ровного нет в нас шагу", – добавляет С. П. Шевырев.
Широта связана с непривязанностью к быту, дому, обществу: "Тип странника так характерен для России... Странник – самый свободный человек на земле... Величие русского народа и призванность его к высшей жизни сосредоточены в типе странника. Россия фантастическая страна духовного опьянения... страна самозванцев и пугачевщины – страна мятежная и жуткая в своей стихийности".
В русской литературе распространены тип "лишнего человека" и просто пьяницы. Пьянство на всех уровнях общественной лестницы выступает как выход из пределов этого мира. Бомж – тот же "очарованный странник" в современном виде. Нынешнее искусство так же готово опоэтизировать его, как Н. С. Лесков.
Стремление к бесконечному в русском национальном характере хорошо охарактеризовал В. Г. Белинский: "Без стремления к бесконечному нет жизни, нет развития, нет прогресса". Н. О. Лосский говорил о жажде бесконечной широты жизни. По В. В. Кожинову, "русские – это даже как бы и не “предмет”, а “стихия”". Противоречивость, пренебрежение к закону, жажда разрушения, пьянство связаны с широтой характера.
В знаменитой русской жалости к преступникам – то же одобрение национальной широты. Преступник переступает запрет, выходит "за флажки", говоря по-философски трансцендирует себя и общество. Блаженный Августин в "Исповеди" мучился из-за того, что в детстве залез в чужой сад за грушами. Раскольников переживает из-за того, что не может совершить преступления, и в конце концов признается, что именно "хотел убить". В современной России профессия киллера до недавнего времени была одной из самых престижных. Несмотря на то что большинство преступлений не расследуется и не раскрывается, в тюрьмах пребывает около 1 млн человек. В несколько раз больше количество охраняющих порядок в различных государственных и частных конторах. Численность внутренних войск сравнима с численностью армии.
Русский человек покоряется дисциплине, и поэтому им легко управлять. Но у него нет внутреннего чувства порядка, и потому, когда внешние вожжи ослабевают, он не может поддерживать дисциплину сам. В этом и сила русского государства и его слабость.
С широтой связано и отсутствие меры, умеренности, нежелание удовлетворяться не только серединой, но и одним каким-либо направлением в течение долгого времени. То строили коммунизм, то вдруг пожелали вернуться к капитализму. "В человеческой душе, – писал К. Д. Бальмонт, – два начала: чувство меры и чувство внемерного, чувство безмерного". В русской душе второе явно преобладает. "У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!" – заметил Μ. Е. Салтыков-Щедрин. "Русский дух не знает середины: либо все, либо ничего – вот его девиз" (это уже С. Л. Франк). Со всех сторон говорят о важности чувства меры и золотой середины: Конфуций на Востоке, Аристотель – на Юге, Гегель – на Западе. Но эти философские веяния разбиваются о стихийные утесы русского национального характера. Золотой середине умеренных народов противостоит русская безмерность, и государственный гнет в России – это попытка ограничить русское стремление превзойти все допустимые пределы.
Характерно замечание французского посла Мориса Падеодога: "Нет излишеств, на которые не были бы способны русский мужчина или русская женщина, лишь только они решили “утвердить свою свободную личность”... О, как я понимаю посох Ивана Грозного и дубинку Петра Великого". "Когда сравниваешь русского человека с западным, то поражает его недетерминированность, нецелесообразность, отсутствие гоаниц, раскрытость в бесконечность", – заключает Н. А. Бердяев.
От широты идут такие характеристики, как целостность и двойственность. Широта сохранившаяся дает целостность, а широта треснувшая ведет к двойственности. Россия – страна крайностей, полярностей, но эти крайности и создают широту. Полярность, о которой писал Бердяев, и есть результат широты русского национального характера, в которую укладываются действия, противоположные но своей направленности. Такие свойства, как русская лень и способность на невероятно мощное трудовое усилие в краткий промежуток времени, – с виду противоположности, но они хорошо сочетаются даже в одном человеке. Вспомним описание Печорина в "Герое нашего времени". А былинный Илья Муромец, 33 года пролежавший на печи и потом победивший всех врагов?!
Из широты идут неэгоизм русского человека и его соборность. "Провидение создало нас слишком великими, чтоб быть эгоистами", – писал П. Я. Чаадаев. Отсюда и самокритика, которую Н. И. Скатов называет истинной сутью русского искусства, вплоть до отказа от своего, национального (только в России есть западники).
"Недаром заявили мы такую силу в самоосуждении, удивлявшем всех иностранцев, – писал Ф. М. Достоевский. – Они упрекали нас за это, называли нас безличными, людьми без отечества, не замечал, что способность отрешиться на время от почвы, чтоб трезвее и беспристрастнее взглянуть на себя, есть уже сама по себе признак величайшей особенности..."
"Идеалы русской литературы... были “запредельны”, – подытоживает Н. И. Скатов, – располагались за... всеми возможными видимыми горизонтами, за, так сказать, обозримой историей". В. В. Кожинов добавляет: "Беспредельность идеала неразрывно связана с “беспощадностью самосуда”". С самоосуждением связано и беспримерное своеобразие самого древнего эпоса Руси – "Слова о полку Игореве". Это произведение не о победном сражении и даже не о героической гибели, а о трагическом посрамлении героя.
"По природе ты удобоизменчив... Природа наша удобо-приемлема и для добра, и для зла", – сказал Св. Макарий Великий, подвижник IV в., один из основоположников монашества. По-видимому, нет более изменчивого человека, чем русский. И с этим связаны те достижения русской культуры, которые названы ее "золотым веком". Здесь не только широта, но и глубина – глубина духа и глубина бездны. В целом, можно сказать, что пространство русской души очень большое, и отсюда все ее достоинства и пороки, достижения (в том числе духовные) и упущения.
Широта в духовном смысле охарактеризована Н. А. Бердяевым как "безграничная свобода духа". На философском языке широта означает способность к грансцендированию, преодолению сложившихся форм и границ. Подобная нацеленность стимулирует самопожертвование – ориентацию на то, чтобы отдать, а не взять, необходимую для творчества; максимализм, без которого не одолеешь трудных препятствий. Но она также связана со слабостью формы, о которой писал Бердяев и которая проистекает из нацеленности на то, чтобы превзойти, а не построить; с недостаточным рационализмом, осмотрительностью, осторожностью, которые ограничивают тягу к грансцендированию. От недостатка рационализма проистекает и невозможность понять Россию умом. Логика плохо сочетается с широтой, а рациональность – с ориентацией на "авось". Но нам ближе именно русский национальный характер. Поэтому Иванушка-дурачок, выражающий его, в русских сказках всегда будет оказываться умнее своих расчетливых братьев.
Скажем подробнее о других важных свойствах русского национального характера, связанных с широтой.
Максимализм как стремление к быстрейшему достижению идеала и нацеленность на него проявился, в частности, у Илариона и Ленина.
О стремлении к идеалу Н. А. Бердяев сказал так: "Русской душе не сидится на месте, это не мещанская душа, не местная душа. В России, в душе народной есть какое-то бесконечное искание, искание невидимого фада Китежа, незримого дома... Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, божественной правды и спасения для всего мира и всеобщего воскресения в новой жизни. Она вечно печадуется о горе и страдании народа и всего мира и мука ее не знает утоления... Есть мятежность, непокорность в русской душе, неутолимость и неудовлетворимость ничем временным, относительным и условным". Поэтому и религию выбирали самую строгую, и идеологию самую жесткую.
Н. О. Лосский называет стремление к идеалу "исканием абсолютного добра". Само название "Святая Русь" свидетельствует о жажде идеала. В этой тяге к идеальному русский народ действительно народ-богоносец. С других позиций близко к этому и утверждение, что "Россия похожа на лабораторию Бога, в которой он ставит над нами эксперимент" (Павел Лунгин). Об этом же читаем у П. Я. Чаадаева, который считал, что русский народ находится вне истории и вне времени. Это верно в смысле стремления перескочить через историю и время в безвременность и вечность идеала. Все надо сделать мгновенно или, по крайней мерс, в исторически кратчайший срок. "Самые невозможные вещи осуществляются у нас с невероятной быстротой", – удивлялся А. И. Герцен. Тут сказывается и способность к концентрации сил как дополнение и противовес к впадению в крайности, свойственному русскому человеку. Присуще это и русской интеллигенции, которая в "лучшей, героической своей части стремилась к свободе и правде, невместимой ни в какую государственность" (Н. А. Бердяев).
Как отмечал Л. П. Карсавин, "“постепеновцем” русский человек быть не хочет и не умеет, мечтая о внезапном перевороте. Докажите ему отсутствие абсолютного (только помните, что само отрицание абсолютного он умеет сделать абсолютным, догмою веры) или неосуществимость, даже только отдаленность его идеала, и он сразу утратит всякую охоту жить и действовать. Ради идеала он готов отказаться от всего, пожертвовать всем; усомнившись в идеале или его близкой осуществимости, являет образец неслыханного скотоподобия или мифического равнодушия ко всему".
Сытая, умеренно-размеренная жизнь не для русского. Вдохновленный каким-либо идеалом он может трудиться в десятки, сотни раз интенсивнее, чем обычно, а без идеала работает через пень-колоду. Как связаны со стремлением к идеалу набившие оскомину пассивность, леность, созерцательность русского человека? Над этим стоит думать, если не согласиться с Карсавиным, что "исконная, органическая пассивность стоит в связи с устремленностью к абсолютному, которое как-то отчетливее воспринимается сквозь дымку дремы, окутывающей конкретную действительность". Русского человека прельщает все, выходящее за рамки, как ведущее к идеалу. Русский не любит закон как элемент нормальной жизни. Ему нужен идеал. Нравственные установки оправдываются им только абсолютным и сами по себе не имеют смысла ("если Бога нет, то все дозволено"). Но если нет абсолютного, "утрачивают всякий смысл нормы нравственности и права, ибо вне отношения к абсолютному для русского человека ничего не существует", – заключает Л. П. Карсавин.
Некоторые остерегающие голоса не принимались в расчет. "Не полное и повсеместное торжество любви и всеобщей правды на этой земле обещают нам Христос и его апостолы, а, напротив того, нечто вроде кажущейся неудачи евангельской проповеди на земном шаре..." – писал К. Н. Леонтьев в статье "О всемирной любви" (1880). "Но идеал останется всегда идеалом: человечество может приближаться к нему, никогда до него не достигая" (Э. Гартман). В этом истоки трагедии русского человека. Его стремлению не суждено сбыться; остаются тоска, печаль, пьянство и озлобленность. Поэтому в русском человеке не только Китеж, но и Инония, ведь только в одной русской душе могут ужиться такие противоречия. "Я ничего не знаю более жуткого, чем это соединение вполне искренней набожности с природным тяготением к преступлению", – писал А. И. Куприн.
Русский – человек крайностей. Это проявляется в антиномичности свойств русской души, лежащих в отличие от четырех основных, которые могут и не осознаваться, на поверхности душевной жизни: терпеливость – импульсивность, пассивность – энтузиазм, доверчивость – настороженность, лень – одержимость в труде. Этот ряд, который легко можно продолжить, дал основания Г. П. Федотову говорить о двух разных типах русских людей. Индивиды могут, конечно, отличаться своими идеалами, оправдывая восклицание Дмитрия Карамазова о широте русского человека. Общим, однако, является нацеленность на идеал как глубинный мотив поведения русского человека.
В. В. Кожинов отмечал характерный для русских экстремизм. Однако то, что все народы, жившие в составе России, сохранились, говорит об отсутствии у русских агрессивного начала.
Мессианство – другая фундаментальная черта русского характера, тесно связанная с максимализмом. Это вера в то, что наиболее способным к обретению земной или небесной благодати является именно русский человек: то ли потому, что вера его наиболее истинна, то ли оттого, что принадлежит он передовому слою общества. Говоря о связи стремления к идеалу с мессианством, Н. А. Бердяев замечал: "Русский мессианизм опирается прежде всего на русское странничество, скитальчество и искание... на русских – града своего не имеющих, града грядущего взыскующих".
Мессианского человека, к которому он относит первых христиан и большинство славян, Вальтер Шубарт противопоставляет человеку прометеевскому, т.е. западному.
"Мессианского человека одухотворяет не жажда власти, но настроение примирения и любви. Он не разделяет, чтобы властвовать, но ищет разобщенное, чтобы его воссоединить. Им не движут чувства подозрения или ненависти, он полон глубокого доверия к сущности вещей. Он видит в людях не врагов, а братьев; в мире же не добычу, на которую нужно бросаться, а грубую материю, которую нужно осветить и освятить. Им движет чувство некой космической одержимости, он исходит из понятия целого, которое ощущает в себе и которое хочет восстановить в раздробленном окружающем. Его не оставляет в покое стремление к всеобъемлющему и желание сделать его видимым и осязаемым".
В этом направлении шли русская религиозная философия, русский космизм, да и русская атеистическая философия.
Предупреждают, что мессианство опасно превознесением собственной нации, но, как заметил Альбер Камю: "Всякое самопожертвование – мессианство". Самопожертвование есть высшая степень нравственности.
E. Н. Трубецкой считал, что не следует отождествлять русскую идею с одной из ее конкретных форм – православием, как делали славянофилы, хотя именно в стремлении русского православия к идеалу причина этого смешения. Как подчеркивал Н. А. Бердяев, одно из отличий русского православия в том, что оно сосредоточено на эсхатологии, на стремлении к Царству Божию. Заявив о крахе христианского мессианства, Трубецкой недооценил того, что национальный дух скорее откажется от своей формы, чем от сущностных черт. И вот мессианство воспрянуло в новом виде – как всемирная миссия русского пролетариата, которую Трубецкой, делая в 1912 г. доклад "Старый и новый мессианизм", не заметил. Он возражал против объявления русского "всечеловеком", представления о том, что вселенское и истинно русское – одно и то же, как думали Ф. М. Достоевский и В. С. Соловьев. Но для этого есть основания: стремление к всеобщему благу – свойство русского национального характера.
Всечеловечность . Полученной свыше благодатью русский человек не удовлетворяется в одиночку. Он несет ее всем людям, блюдя интересы других как свои собственные. Только во вселенской соборности русский человек может ощущать полное счастье. Убежденность в том, что именно Россия призвана принести счастье всему миру, пронизывала русских христианских подвижников типа Стефана Пермского и русских летчиков, сражавшихся в небе Испании в 1936 г. "Русский народ из всех народов мира наиболее всечеловеческий, вселенский по своему духу, это принадлежит строению его национального духа", – писал Н. А. Бердяев.
В знаменитой "Пушкинской речи" Ф. М. Достоевский впервые сформулировал эту черту русского национального характера: "Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только... стать братом всех людей, “всечеловеком”, если хотите". Во "всемирной отзывчивости", о которой говорил Достоевский, проявляется тяга русского человека к счастью всех людей.
"Это русская идея, что невозможно индивидуальное спасение, что спасение – коммюнотарно, что все ответственны за всех", – писал Н. А. Бердяев. И далее: "Русские думали, что Россия – страна совсем особенная, с особенным призванием. Но главным была не сама Россия, а то, что Россия несет миру, прежде всего – братство людей и свобода духа".
Русский мучается всеми страстями мира, потому что он выше его личных страстей. Отсюда "мировая скорбь" А. II. Чехова и русская печаль, за которую Фридрих Ницше отдавал все западное довольство.
"Россия – самая нешовинистическая страна в мире. Национализм у нас всегда производит впечатление чего-то нерусского, наносного, какой-то неметчины... Русские почти стыдятся того, что они русские; им чужда национальная гордость и часто даже – увы! – чуждо национальное достоинство... Сверхнационализм, универсализм – такое же существенное свойство русского национального духа, как и безгосударственность, анархизм", – заключает Н. А. Бердяев.
Бесчеловечность как национальная черта не тождественна космополитизму как отрыву от народной почвы. Во всемирной отзывчивости, писал Ф. М. Достоевский, выразилась наиболее национальная русская сила Пушкина, "выразилась именно народность его поэзии... Ибо что такое сила духа русской народности, как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности?"
Считалось, что благодаря всечеловечности русские спасут мир. Но почему не рассмотреть другую возможность: из-за своей всечеловечности русские сами погибнут. Сейчас это вполне вероятный исход, учитывая современные демографические тенденции.
Самопожертвование . Вера в возможность всеобщего счастья и нацеленность на него, убежденность в том, что именно Россия приведет к нему весь мир, порождали готовность к неимоверным усилиям для достижения этой цели.
Как отмечал П. А. Сорокин, "рост русской нации, завоевание независимости и суверенитета могли быть достигнуты только вследствие глубочайшей преданности, любви и готовности ее представителей пожертвовать своими жизнями, судьбами и другими ценностями во имя спасения своей Родины в критические периоды ее истории... Русские шли на гигантские жертвы добровольно и свободно, а не под давлением или по принуждению царского и советского правительства".
Склонность к самопожертвованию Н. А. Бердяев связывал с женственностью русской души: "Пассивная, рецептивная женственность в отношении к государственной власти – так характерна для русского народа и русской истории... Русская безгосударственность – не завоевание себе свободы, а отдание себя, свобода от активности". В рамках самопожертвования находится и то, что Вячеслав Иванов писал о свойственной русской интеллигенции любви к нисхождению.
"Любовь к нисхождению, проявляющаяся во всех этих образах совлечения, равно положительных и отрицательных, любовь, столь противоположная непрестанной воле к восхождению, наблюдаемой нами во всех нациях языческих и во всех вышедших из мирообъятного лона римской государственности, составляет отличительную особенность нашей народной психологии. Только у нас наблюдается истинная воля ко всенародности органической, утверждающаяся в ненависти к культуре обособленных возвышений и достижений, в сознательном и бессознательном ее умалении, в потребности покинуть или разрушить достигнутое и из завоеванных личностью или группою высот низойти ко всем... В терминах религиозной мысли нисхождение есть действие любви и жертвенное низведение божественного света во мрак низшей сферы, ищущей просветления".
Сутью русского интеллигента (а первый русский интеллигент, по Бердяеву, А. Н. Радищев) был талант сострадания, а не высокий интеллект, как следовало бы думать, талант понимать и сочувствовать страданиям других.
Народ русский, продолжает В. И. Иванов, готов умереть, потому что жаждет воскресения. "Оттого (характерный признак нашей религиозности) в одной России Светлое Воскресение – поистине праздник праздников и торжество торжеств". Осуществлением идеала и страданием во имя его России близко христианство. В. И. Иванов выразил русскую идею скорее поэтически, чем логически, но не менее точно, чем В. С. Соловьев.
Русский человек убог – не только в смысле бедной жизни, но и в том смысле, что живет у Бога; не для себя, а для Бога, не думая ни о собственном материальном преуспеянии, достоинстве и правах личности, ни о рациональном устройстве общества, забывая себя для других и прежде всего для идеала. Самопожертвование – составная часть любви, которую И. А. Ильин считал отличительной чертой русской идеи, а предмет любви и есть идеал.
Самопожертвование как психологическая черта может рассматриваться и положительно, и отрицательно, ибо "всякое достоинство условливает собою и какой-нибудь недостаток". Эта черта этически нейтральна, но может приводить к различным следствиям. В болезненном состоянии человека она ведет к мазохизму, и не зря Захер-Мазох сделал главного героя своего нашумевшего романа "Венера в мехах" славянином, а Зигмунд Фрейд заключил о склонности русских к мазохизму. В нравственно возвышенном состоянии самопожертвование ведет к подвижничеству и юродству, чем прославилось православие, и к революционному и трудовому энтузиазму, возгоревшемуся в советское время.
Славянофилы говорили о смирении, терпении и любви, присущей русским. Смирение и терпение проявляются в способности к самопожертвованию ради великой цели. Отдача себя этой цели и есть любовь в своем высшем измерении. По И. А. Ильину, русская идея утверждает, что главное в жизни – любовь, и эту идею русско-славянская душа восприняла исторически от христианства. Любовь есть основная духовно-творческая сила русской души и русской истории. Цивилизирующие суррогаты любви (долг, дисциплина, формальная лояльность, гипноз внешней законопослушности) сами по себе русскому мало свойственны, полагал он.
Можно считать, что любовь есть более или менее случайное событие в жизни отдельного человека. Но, как справедливо полагал Эрих Фромм, любовь – это черта характера, установка, ориентация характера личности, определяющая отношение личности к миру в целом, а не к одному лишь "объекту" любви. Стало быть, она может в большей или меньшей степени быть присуща данному человеку и данному народу.
По Фромму, "любовь есть связь, предполагающая сохранение целостности личности, ее индивидуальности. Любовь–действенная сила в человеке, сила, разрушающая преграду между человеком и его собратьями, сила, которая объединяет его с другими; любовь помогает человеку преодолеть чувство одиночества и отчаяния и вместе с тем позволяет ему оставаться самим собою, сохранить свою целостность".
"Любовь, – подчеркивает Фромм, – величайшее и труднейшее из достижений человечества". Склонность к любви и способность любить больше связаны с женским началом, еще и этим объясняется название русской души женственной. Любовь – свойство не закона, а благодати. "Святая Русь" – потому, что Бог есть любовь, а любовь – не рассуждающая, а жертвующая собой, – свойство русской души. Кто не видит этой любви, тот замечает лишь рабство, покорность, долготерпение, которые тоже связаны с самопожертвованием.
Жить для других – на грани человеческих возможностей. Трудно находиться с другими в идеальном взаимодействии. Отсюда неуживчивость, бескомпромиссность, злость и недовольство собой. В наших претензиях к другим – не желание выгоды для себя, а оскорбленное представление о справедливости. Чтобы жить для других, нужна великая идея, идеальная и всеобщая. Однако всеобщее имеет опасность впадения в тоталитарное, а идеальное заставляет пренебрегать материальными условиями жизни.
В русском человеке в отличие от западного меньше земного и нет ориентации на собственную личность. Нет ее и на Востоке. В чем же специфика русского характера? Как существуют фундаментальные отличия западного и восточного подхода к миру, так есть и специфика России. От Запада ее отличает отсутствие упора на права личности, свободу и собственность, от Востока – отсутствие стремления раствориться во всеобщем – потустороннем или посюстороннем (Едином или государстве). В отличие от индийца русскому нужно блаженство на Земле, но в отличие от китайца он менее склонен к устройству иерархии в социальном смысле, более мистичен и запределен. Русский далек как от внеземной мистики индийцев, так и от социальной стабильности китайцев. Он терпелив до бесконечности, но жаждет осуществления идеала в этой жизни и немедленно.
Талант любви (И. А. Ильин), тяга к правде как к истине-справедливости (Н. А. Михайловский) и печаль-тоска по идеальному (герои пьес А. П. Чехова все куда-то рвутся, сами толком не зная зачем: "В Москву, в Москву!.."), способность к любым жертвам ради осуществления идеала, вера в то, что идеал осуществим в России и весь мир можно преобразовать в соответствии с ним, – этот сплав качеств определяет русский характер. Конечно, конкретные душевные свойства могут быть антиномичны, но структура характера должна быть достаточно четкой, чтобы ее можно было выявить. Под внешними противоположностями душевных свойств находятся устойчивые субстанциональные характеристики. Меняется их духовное выражение – набор рациональных положений, которые эволюционируют, но сами остаются неизменными в течение всего времени существования нации. Такой основной чертой русского национального характера, как представляется, является широта, из которой следуют максимализм, мессианство, всечеловечность, самопожертвование. Все они тесно связаны между собой, образуя каркас национального характера. Из широты следует всечеловечность, из всечеловечности – мессианство, из мессианства – максимализм, из максимализма – самопожертвование. В дальнейшем мы увидим, как эти черты проявлялись в русской культуре на всех этапах ее развития.
Итак, основные особенности русского национального характера вытекают из природных условий и исходной мифологии и влияют на культуру. Природа, мифология и национальный характер – вот три основы русской культуры, зависимые друг от друга. В свою очередь, сама культура влияет и на национальный характер и, как теперь видим, на окружающую природу.
Восклицая: "Странная Русь!", А. И. Герцен удивлялся тому, что высшими плодами ее являются или люди, опередившие свое время до того, что задавленные существующим, они бесплодно умирают по ссылкам, или люди, опертые на прошедшем, никакой симпатии не имеющие в настоящем и также бесплодно влачащие жизнь.
Эта временна́я широта имеет значение и для русской культуры, в которой возможны, с одной стороны, Η. Ф. Федоров с идеей патрофикации (воскрешения отцов), а с другой – "человек в футляре". Это еще один дополнительный источник конфликта. Если у нас нет монолита, то плюрализм мнений достигает такого разброса, что люди не могут договориться между собой ни о чем. Отсюда обоснование цензуры и отсутствия гласности. В то же время широта русского человека ведет к тому, что "Россия – страна безграничной свободы духа" (Н. А. Бердяев).
Широта русского национального характера определяет особые культурные возможности, связанные с синтезом. Культура в целом – продукт синтеза, и чем выше синтетические возможности, тем больших высот может достичь культура. Русские – народ не европейский и не азиатский, а евразийский, который синтезирует в русской культуре оба эти элемента. Широта как свойство национального характера в культуре переходит в синтез.
Находя основы синтетического характера в языке, В. В. Кожинов пишет: "И невозможно переоценить тот факт, что по-русски все столь многочисленные народы Евразии – от молдаван до чукчей – называются именами существительными, и только одни русские – именем прилагательным... Смысл этого – даже, согласитесь, странноватого – исключения можно, в частности определить так: оно подразумевает, что русские являют собою своего рода связь, объединяющее начало многочисленных и многообразных народов Евразии".
Объединяющий потенциал русской нации, "сверхнации", как называет ее В. В. Кожинов, очень большой, и от реализации его в культуре во многом зависит будущее России и мира.
«Народы во многом повторяют судьбы отдельных людей. Они тоже имеют свой дом, работают, живут лучше или хуже, но главное - как и люди, являются неповторимыми личностями со своими привычками и характером, со своей манерой понимать вещи. Такими народы сделала история, все обстоятельства их долгой, непростой жизни», - образно высказался о национальном характере народа русский философ Ильин.
В широком смысле национальный характер - явление природное. Носители его, этносы, приходят и уходят; с ними приходят и уходят различные типы этнонационального характера. В узком смысле национальный характер - явление историческое; национальный характер меняется во времени по мере самоорганизации народа, изменения исторической обстановки и исторических задач, стоящих перед обществом. Так, обстоятельства мирного сосуществования различных этносов на территории Европейской России породили, по выражению писателя Ф.М. Достоевского, национальную терпимость и «всемирную отзывчивость» русских.
Важной чертой русского характера стала терпеливость, обеспечившая выживание в природно-климатических условиях Восточной Европы. К этому добавились постоянные войны, потрясения, тяготы жизни в условиях 250-летнего татаро-монгольского ига. На Руси говорили: «Бог терпел и нам велел», «За терпение Бог дает спасение», «Терпение и труд все перетрут». Главным условием терпения была его моральная обоснованность.
Жизнь русского человека требовала объединения в трудовые коллективы, в артели, в общину. Личные интересы человека, его благосостояние часто ставились ниже благополучия общины, государства. Суровая жизнь требовала исполнения долга, бесконечного преодоления трудностей; обстоятельства часто выступали не на стороне человека, а против него, поэтому исполнение задуманного великороссами воспринималось как редкое везение, удача, дар судьбы. Вследствие низкой результативности и рискованности, непредсказуемости итогов труд для русского крестьянина становился естественным, богоданным занятием, скорее, наказанием (страдание - от слова «страда»).
Открытость границ и постоянная внешняя угроза воспитывали в русском человеке чувства самопожертвования и героизма. Сознание народа связывало иноземные нашествия с греховностью людей. Нашествия - это наказания за грехи и проверка на стойкость и угоду Богу. Поэтому на Руси всегда было праведно «не щадя живота своего» защищать землю свою от «басурман».
Душу народа во многом воспитывало православие. Философ С. Булгаков писал: «Народное мировоззрение и духовный уклад определяются Христовой Верой. Как бы ни было здесь далеко расстояние между идеалом и действительностью, норма - христианское подвижничество. Подвижничество - вся история, с давившей его татарщиной, стоянием на посту охраны цивилизации в этом жестоком климате, с вечными голодовками, холодом, страданиями». Ценности православия слились с моральными ценностями и сформировали нравственный стержень народа.
Черты русского национального характера включают в себя иррациональность мышления, когда образные, эмоциональные формы превалируют над понятийными, когда практичность, расчетливость отступают на второй план. Это является и одной из сторон русского «двоеверия», то есть сохранения и взаимной интеграции язычества и православия.
Терпение и покорность шли рука об руку с вольнолюбием. О вольнолюбии славян еще в древности писали византийские и арабские авторы. Жесточайшее крепостничество вполне могло уживаться с вольнолюбием до тех пор, пока оно не покушалось на внутренний мир человека или пока не наступало беспредельное насилие. Протест выливался в восстания и, чаще всего, в уход на неосвоенные земли. Геополитические реалии Восточной Европы и Сибири позволяли это делать в течение многих столетий.
При этом происходила кристаллизация лучших черт национального характера в составе субэтнических групп. В сознании казака в абсолют возводились воинская доблесть и исполнение долга, в сознании сибиряка - несгибаемость, настойчивость и упорство.
Таким образом, рассмотренные частично черты русского характера позволяют выделить двойственность, борьбу противоположностей. По словам философа Н. Бердяева, Россия сама по себе «двойственна»: она объединила в себе различные культуры, «Россия - это Востоко-Запад».
Академик Д.С. Лихачев писал: «Надо понять черты русского характера… Правильно направленные. Эти черты - бесценное свойство русского человека. Возрождение чувства собственного достоинства, возрождение совестливости и понятия честности - вот в общих чертах то, что нам нужно».
В.О. Ключевский: «Расчетливый великоросс любит подчас, очертя голову, выбрать самое что ни есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть великоросский авось. Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развивать великоросс, … не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии.
Он вообще замкнут и осторожен, даже робок, вечно себе на уме, ... неуверенность в себе возбуждает его силы, а успех роняет их. Невозможность рассчитать наперед, сообразить план действий и прямо идти к намеченной цели заметно отразились на складе ума великоросса… он стал более осмотрителен, чем предусмотрителен… русский человек задним умом крепок…».
Н.А. Бердяев: «В русском человеке нет узости европейского человека, концентрирующего свою энергию на небольшом пространстве души, нет этой расчетливости, экономии пространства и времени… Власть шири над русской душой порождает целый ряд русских качеств и русских недостатков. Русская лень, беспечность, недостаток инициативы, слабо развитое чувство ответственности с этим связаны. Над русским человеком властвует земля… Русский человек, человек земли, чувствует себя беспомощным овладеть этими пространствами и организовать их. Он слишком привык возлагать эту организацию на центральную власть…».
Альфред Геттнер: «Суровость и скупость природы, лишенной, однако, дикой силы моря и высоких гор, научили его пассивным добродетелям довольства малым, терпения, послушания - добродетелям, еще усиленным историей страны…».
Мы - русские...
Какой восторг!
А.В. Суворов
Размышления о характере русского народа приводят нас к выводу, что характер народа и характер отдельного человека не имеют прямой корреляции. Народ - соборная, симфоническая личность, поэтому вряд ли возможно в каждом русском человеке обнаружить все черты и свойства русского национального характера. В целом, в русском характере можно увидеть качества Петра Великого, князя Мышкина, Обломова и Хлестакова, т.е. и положительные, и отрицательные свойства. Нет на земле народов, обладающих только положительными или только отрицательными чертами характера. В реальности существует известное соотношение того и другого. Лишь в оценке одних народов другими возникает ложное представление, порождающее стереотипы и мифы, что другой (не наш) народ имеет, в основном, негативные черты характера. И, наоборот, возникает стремление приписать всевозможные положительные характеристики в превосходной степени собственному народу.
В характере русского народа часто отмечают такие свойства, как терпеливость, национальная стойкость, соборность, щедрость, безмерность (широта души), даровитость. Н.О. Лосский в своей книге "Характер русского народа" начинает исследование с такой черты русского характера, как религиозность. "Основная, наиболее глубокая черта характера русского народа есть его религиозность, и связанное с нею искание абсолютного добра.., которое осуществимо лишь в Царстве Божием, - пишет он. - Совершенное добро без всякой примеси зла и несовершенств существует в Царстве Божием потому, что оно состоит из личностей, вполне осуществляющих в своем поведении две заповеди Иисуса Христа: любить Бога больше себя, и ближнего, как себя. Члены Царства Божия совершенно свободны от эгоизма и потому они творят лишь абсолютные ценности, - нравственное добро, красоту, познание истины, блага неделимые и неистребимые, служащие всему миру" [1 ].
Лосский ставит акцент на слове "искание" абсолютного добра, тем самым он не абсолютизирует свойства русского народа, а стремится обозначить его духовные устремления. Поэтому в истории России, благодаря влиянию великих святых подвижников, идеалом народа стала не могучая, не богатая, а "Святая Русь". Лосский приводит проницательное замечание И.В. Киреевского, что по сравнению с деловым, почти театральным поведением европейцев, удивляет смирение, спокойствие, сдержанность, достоинство и внутренняя гармония людей, выросших в традициях русской православной церкви. Даже многие поколения русских атеистов, вместо христианской религиозности, проявляли формальную религиозность, фанатичное стремление осуществить на земле своего рода царство божие без Бога, на основе научного знания и всеобщего равенства. "Считая основным свойством русского народа христианскую религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра, - писал Лосский, - я буду в следующих главах пытаться объяснить некоторые другие свойства русских людей связью с этою существенною чертою их характера" [2 ].
Такими производными чертами русского характера Лосский называет способность к высшим формам опыта, чувство и волю (могучая сила воли, страстность, максимализм), свободолюбие, доброту, даровитость, мессианизм и миссионизм. Вместе с тем он называет и негативные черты, связанные с недостатком средней области культуры - фанатизм, экстремизм, которые проявились в старообрядчестве, нигилизм и хулиганство. Следует отметить, что Лосский, анализируя черты русского национального характера, имеет в виду тысячелетний опыт существования русского народа и фактически не дает оценок, связанных с тенденциями, свойственными русскому характеру в XX столетии. Для нас в работах Лосского важна базовая черта национального характера, доминанта, определяющая все остальные свойства и задающая вектор анализа поставленной проблемы.
Современные исследователи этой темы в большей степени учитывают тенденции в развитии русского национального характера XX века, не отрицая при этом той традиции, которая на протяжении тысячелетней истории России и русского народа сформировала эти свойства. Так, В.К. Трофимов в книге "Душа русского народа" пишет: "Знакомство с национально-телесными и духовными детерминантами психологических свойств русского народа позволяет выделить фундаментальные внутренние качества национальной психологии. Эти фундаментальные качества, составляющие суть национальной психологии и национального характера русского народа можно обозначить как сущностные силы русской души" [3 ].
К сущностным силам он относит парадоксальность душевных проявлений (противоречивость русской души), созерцание сердцем (примат чувства и созерцания над разумом и рассудком), безмерность жизненного порыва (широта русской души), религиозное стремление к абсолюту, национальную стойкость, "Мы-психологию" и любовь к свободе. "Сущностные силы, заложенные в глубинных основаниях русской души, крайне противоречивы по возможным следствиям своего практического воплощения в жизнь. Они могут стать источником созидания в экономике, политике и культуре. В руках мудрой национальной элиты веками складывающиеся особенности национальной психологии служили процветанию, укреплению мощи и авторитета России в мире" [4 ].
Ф.М. Достоевский, задолго до Бердяева и Лосского, показал, как в характере русского народа сочетается низменное и возвышенное, святое и греховное, "идеал Мадонны" и "идеал содомский", а полем битвы этих начал является человеческое сердце. В монологе Дмитрия Карамазова с исключительной силой выражены крайности, беспредельная широта русской души: "Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил" [5 ].
Сознание своей греховности дает русскому народу идеал духовного восхождения. Характеризуя русскую литературу, Достоевский подчеркивает, что все вековечные и прекрасные образы в творчестве Пушкина, Гончарова и Тургенева заимствованы у русского народа. Они взяли у него простодушие, чистоту, кротость, ум и незлобие, в противоположность всему изломанному, фальшивому, наносному и рабски заимствованному. И это соприкосновение с народом придало им необычайные силы.
Достоевский выделяет еще одну коренную потребность русского народа - потребность страдания всегдашнего и неутолимого, везде и во всем. Этой жаждой страдания он заражен искони; страдальческая струя проходит через всю его историю, не только от внешних несчастий и бедствий, а бьет ключом из самого сердца народного. У русского народа даже в счастье непременно есть часть страдания, иначе счастье для него неполно. Никогда, даже в самые торжественные минуты своей истории, не имеет он гордого и торжествующего вида, и лишь умиленный до страдания вид; он воздыхает и возносит славу свою к милости Господа. Эта идея Достоевского нашла чеканное выражение в его формуле: "Кто не понимает Православия, тому никогда не понять и Россию".
Воистину, наши недостатки являются продолжением наших достоинств. Полярности русского национального характера можно представить в качестве целого ряда антиномий, выражающих позитивные и негативные свойства.
1. широта души - отсутствие формы;
2. щедрость - расточительство;
3. свободолюбие - слабая дисциплина (анархизм);
4. удаль - разгул;
5. патриотизм - национальный эгоизм.
Эти параллели можно многократно увеличить. И.А. Бунин приводит в "Окаянных днях" знаменательную притчу. Крестьянин говорит: народ как древо, из него можно сделать и икону, и дубину, в зависимости от того, кто это древо обрабатывает - Сергий Радонежский или Емелька Пугачев [6 ].
Тотальную безмерность русского национального характера стремились выразить многие русские поэты, но особенно полно это удалось А.К. Толстому:
Коль любить, так без рассудку,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубнуть, так уж сплеча!
Коль спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!
И.А. Ильин фиксирует внимание на том, что безмерность для русского человека есть живая конкретная данность, его объект, его исходный пункт, его задача. "Такова русская душа: ей дана страсть и мощь; форма, характер и преображение суть ее исторически жизненные задачи". Среди западных аналитиков русского национального характера эти особенности в большей мере удалось выразить немецкому мыслителю В. Шубарту. Наибольший интерес в противопоставлении двух диаметрально противоположных типов мироощущения - западного (прометеевского) и русского (иоаннического) - представляет собой ряд позиций, предложенных Шубартом для сравнения, которые насыщены многообразным конкретным материалом. Воспроизведем одну из них. Культура середины и культура конца. Западная культура - культура середины. Социально она покоится на среднем классе, психологически на душевном состоянии середины, равновесия. Ее добродетели - самообладание, воспитанность, деловитость, дисциплина. "Европеец - порядочный и прилежный, квалифицированный работник, безупречно функционирующий винтик большого механизма. Вне своей профессии он едва ли принимается в расчет. Он предпочитает путь золотой середины, и это обычно путь к золоту". Вещизм и мещанство - цель и результат западной культуры.
Русский движется в рамках окраинной культуры. Отсюда - широта и безмерность русской души, ощущение свободы вплоть до анархизма и нигилизма; чувство вины и греховности; апокалиптическое мироощущение и, наконец, жертвенность, как центральная идея русской религиозной нравственности. "Иностранцы, впервые попавшие в Россию, - писал Шубарт, - не могли отделаться от впечатления, что очутились в священном месте, ступили на святую землю... Выражение "Святая Русь" - не пустая фраза. Путешественник же по Европе сразу увлекается шумным ритмом ее деятельных сил; до его слуха доносится высокая мелодия труда, но это - при всем величии и мощи - есть песня о земле" [7 ].
Тем не менее, простое перечисление тех или иных качеств русского национального характера будет весьма неполным или бессистемно избыточным. Поэтому в дальнейшем анализе следует пойти по другому пути: определить достаточные основания (критерии), согласно которым можно суммарно выразить особенности русского характера. В современной научной литературе давно ведется дискуссия о том, что же является определяющим началом в исследовании национальной идентичности: "кровь и почва", или же "язык и культура". И, хотя большинство исследователей обращают внимание на язык и культуру, тем не менее, национальный генотип и природно-климатические условия имеют прямое отношение к формированию качеств и свойств национального характера.
В качестве исходных формообразующих оснований русского национального характера, по моему мнению, следует отнести такие базовые факторы:
1. Природа и климат;
2. Этнические истоки;
3. Историческое бытие народа и геополитическое положение России;
4. Социальные факторы (монархия, община, полиэтничность);
5. Русский язык и русская культура;
6. Православие.
Подобный порядок совсем неслучаен. Анализ факторов следует вести с внешних, материальных, физико-климатических, а заканчивать духовными, глубинными, задающими доминанту национального характера. Именно религиозность русского народа (Н.О. Лосский), укорененная в православном христианстве, большинством исследователей этого вопроса рассматривается в качестве глубинного основания русского характера. Следовательно, порядок значимости названных факторов выстраивается по восходящей линии.
Угрозы и вызовы существованию национального самосознания и русского характера несомненно существуют. Как правило, они имеют объективное и субъективное содержание и многократно усиливают свое негативное воздействие в периоды смут, революций, социальных разломов и кризисных ситуаций. Первая объективная тенденция, ведущая к угрозе существования русского национального самосознания, связана с распадом СССР (исторической России) в конце XX столетия, именно она поставила под вопрос само существование русского народа, а, следовательно, и его национального самосознания. Вторая объективная тенденция связана с "реформированием" экономики, которая, по сути дела, явилась полным крушением экономики всей страны, уничтожением военно-промышленного комплекса, огромного количества НИИ, обеспечивавших на протяжении ряда десятилетий приоритетные направления развития страны. В результате экономика постсоветской России приобрела уродливый, однобокий характер - она всецело базируется на добыче и экспорте углеводородов (нефти и газа), а также на экспорте других видов сырья - черных и цветных металлов, древесины и т.д.
Третья объективная тенденция - депопуляция русского народа, связанная с низким уровнем рождаемости, большим количеством абортов, низкой продолжительностью жизни, высокой смертностью от ДТП, алкоголизма, наркомании, суицида и прочих несчастных случаев. На протяжении последних 15 лет население России сокращается на 700-800 тысяч человек ежегодно. Депопуляция русского народа является следствием указанных выше объективных тенденций и приводит к резкому увеличению миграционных потоков, зачастую никак не контролируемых, с Кавказа, из Центральной Азии и Китая. Уже сегодня в школах Москвы 12,5% учащихся - азербайджанцы. Если миграционная политика не будет жестко контролироваться, то в дальнейшем этот процесс приведет к замещению русского народа мигрантами, к вытеснению и угасанию русского национального самосознания. Депопуляция является во многом следствием кризисных процессов 90-х гг. XX века.
Субъективные тенденции, ведущие к угрозам существования русского национального самосознания, суммарно можно выразить как утрату идентичности. Однако это положение требует расшифровки и детализации. Утрата идентичности связана с вторжением в мир русского национального самосознания чуждых для русского человека внешних влияний, нацеленных на преобразование национального самосознания и русского характера по западному образцу: в области образования - присоединение к Болонской хартии; в области культуры - замена традиционных образцов русской культуры поп-культурой, псевдокультурой; в области религии - внедрение различных сектантских течений, связанных с протестантизмом, с оккультными и другими антихристианскими сектами; в области искусства - вторжение различных авангардистских течений, выхолащивающих содержание искусства; в области философии - фронтальное наступление постмодернизма, отрицающего своеобразие и специфику национального мышления и традиции.
Сколь многообразны способы отрицания национального самосознания мы ежедневно видим в различных программах СМИ. Наиболее опасным среди них является русофобия - отрицание и презрительное отношение к русской культуре, к национальному самосознанию и к самому русскому народу. Можно предположить, что если произойдет замена русского национального самосознания на внедряемый у нас уже полтора десятилетия западный менталитет, тогда и русский народ превратится в "население", в этнографический материал, а русский язык и русская культура, в перспективе, могут разделить судьбу мертвых языков (древнегреческого и латинского). Повседневным явлением становится денационализация культуры, подавление национального сознания, превращения его в комиксно-клиповое сознание, извращение истории России, осквернение нашей Победы, усыпление оборонного сознания.
Неблагополучное экономическое положение страны, перманентный политический кризис конца XX века, криминогенная обстановка привели к "утечке мозгов" - массовой эмиграции ученых в другие, более благополучные страны. Уехавшие за рубеж ученые заполнили исследовательские центры и университеты США, Канады, Германии и других стран Запада. По оценкам Российской Академии наук, за 15 лет из страны выехало около 200 тысяч ученых, в том числе 130 тысяч кандидатов наук и около 20 тысяч докторов наук. По сути дела, это - катастрофа, почти полная утрата интеллектуальной собственности страны. Талантливые выпускники лучших вузов России стремятся уйти в богатые бизнес-корпорации или уехать за рубеж. Это привело к утрате среднего, по возрасту, звена научных работников РАН. Сегодня средний возраст докторов наук в РАН составляет 61 год. Налицо - "утечка мозгов", неуклонное старение и невозможность восполнения научных кадров, исчезновение целого ряда ведущих научных школ, деградация тематики научных исследований [8 ].
Как противостоять, что можно противопоставить этим негативным тенденциям, приводящим к эрозии русского национального самосознания?
Во-первых, нужна взвешенная программа (идеология) на долгосрочную историческую перспективу, которая должна соответствовать национальным интересам России, учитывать пределы национальной безопасности в развитии русской культуры, школьного и вузовского образования, науки, защиты нравственных, религиозных, этнических ценностей народа. Вместе с тем, такая идеологическая программа должна обозначить перспективы развития экономики, сельского хозяйства, ВПК и других сфер производства, которые смогли бы обеспечить независимость нашей страны на должном уровне. Так называемые "национальные проекты", разрабатываемые и внедряемые администрацией президента Д.А. Медведева, весьма фрагментарны и не имеют характера универсальной национальной программы. Как писал И.А. Ильин, России нужна не классовая ненависть и не партийная борьба, раздирающая ее единое тело, ей нужна ответственная идея на отдаленную перспективу. Притом идея не разрушительная, а положительная, государственная. Это есть идея воспитания в русском народе национального духовного характера. "Эта идея должна быть государственно-историческая, государственно-национальная, государственно-патриотическая, государственно-религиозная. Эта идея должна исходить из самой ткани русской души и русской истории, из их духовного глада. Эта идея должна говорить о главном в русских судьбах - и прошлого и будущего; она должна светить целым поколениям русских людей, осмысливая их жизнь, вливая в них бодрость" [9 ]. Сегодня уже существует опыт разработки таких перспективных программ [10 ].
Во-вторых, необходимо воспитание русской национальной элиты, устремления которой соответствовали бы национальным интересам России и русского народа. Инонациональная и инославная элита всегда будет подталкивать страну либо к очередной революции (по сути дела, - к переделу власти и собственности), либо, по выражению Ф.М. Достоевского, будет один раз в несколько десятилетий "пускать судорогу", т.е. осуществлять очередную кризисную ситуацию. Как показывает опыт трагических для России 90-х гг. XX века, подобная элита - "чикагские мальчики", - была направляема и управляема внешними, враждебными по отношению к России, силами вопреки национальным интересам страны.
В-третьих, необходимо воспитание новых поколений русских людей в духе любви к Родине, в духе патриотизма, а для этого нужна фундаментальная перестройка всей системы образования и воспитания. Только в этом случае можно преодолеть негативные последствия современного национального нигилизма и русофобии. "Поколение пепси", воспитанное под девизом - "Бери от жизни все!" - это социальный продукт разрушительных процессов 90-х гг.
В-четвертых, необходимо бороться с негативными чертами русского национального характера - с анархизмом и экстремизмом, с неорганизованностью и "надеждой на авось", с неоформленностью и хулиганством, с апатией и утратой привычки к систематическому труду, что во многом явилось результатом кризисных явлений последних полутора десятков лет. Эта борьба должна вестись не на "вспышках революционного духа", а путем выработки упорной самодисциплины, непрерывного самоконтроля, терпения и выносливости, духовного трезвения и послушания. С.Н. Булгаков говорил о христианском подвижничестве, которое есть непрерывный самоконтроль, борьба с низшими греховными сторонами своего "я", аскеза духа. Только на этом пути можно до некоторой степени нейтрализовать негативные тенденции русского национального характера, которые в эпоху исторической смуты приводят к деструкции сущностных сил народа, когда на передний план выходит "подполье человеческой души". Когда народ находится на грани (и даже за гранью) физического существования, с него трудно требовать соблюдения высоконравственного поведения. Для этого необходимы меры социального, политического, экономического характера, но, прежде всего, - духовного. Только в этом случае есть надежда на благополучный, позитивный результат в развитии России, русского народа и его национального самосознания.
Если у русского народа есть достаточный национальный и социальный иммунитет, то он снова вернется к собственной национальной идентичности. Исторический опыт дает нам достаточно оснований для оптимистического сценария развития событий. Россия и русский народ преодолевали труднейшие ситуации, находили достойный Ответ на Вызов истории. Подобный анализ русского национального характера Достоевским, вскрывшем глубочайшие противоречия, дает надежду, что та бездна падения, в которой оказался сегодня русский народ, отрезвит его, и он преодолеет этап очередного саморазрушения, пройдя через покаяние и страдание.
Здесь невольно возникает вопрос: как же русский народ, имеющий наряду с негативными и положительные качества, соблазнился в начале XX в. идеями революционного переустройства России и атеизма, следствием чего стали цареубийство, разрушение храмов, отречение от веры предков и оскудение народной души. Ответ на этот вопрос мы находим у Достоевского. Для русского человека, по его мнению, свойственно забвение всякой меры во всем. Любовь ли, вино ли, разгул, самолюбие, зависть - тут иной русский человек отдается почти беззаветно, готов порвать все, отречься от всего, от семьи, обычая, Бога. "Это потребность хватить через край, потребность в замирающем ощущении, дойдя до пропасти свеситься в нее наполовину, заглянуть в самую бездну и - в частных случаях, но весьма нередких - броситься в нее как ошалелому вниз головой.
Это потребность отрицания в человеке, иногда самом неотрицающем и благоговеющем, отрицания всего, самой главной святыни сердца своего, самого полного идеала своего, всей народной святыни во всей ее полноте, перед которой сейчас лишь благоговел и которая вдруг как будто стала ему невыносимым каким-то бременем, - так характеризует Достоевский черты самоотрицания и саморазрушения, свойственные русскому народному характеру. - Но зато с такою же силою, такою же стремительностью, с такою же жаждой самосохранения и покаяния русский человек, равно как и весь народ, и спасает себя сам, и обыкновенно, когда дойдет до последней черты, то есть когда уже идти больше некуда. Но особенно характерно то, что обратный толчок, толчок самовосстановления и самоспасения, всегда бывает серьезнее прежнего порыва - порыва самоотрицания и саморазрушения. То есть то бывает всегда на счету как бы мелкого малодушия; тогда как в восстановление свое русский человек уходит с самым огромным и серьезным усилием, а на отрицательное прежнее движение смотрит с презрением к самому себе" [11 ].
В заключении еще раз обратимся к перечислению основных черт русского национального характера. Природно-климатические условия России сформировали в характере русского народа такие черты, как терпеливость, выносливость, широту натуры, трудолюбие. Отсюда проистекает пассионарность и "самородный" характер народа. Полиэтничность и поликонфессиональность России воспитали в русском народе братство, терпеливость (толерантность) к другим языкам и культурам, бескорыстие, отсутствие насильственности. Историческое бытие русского народа и геополитическое положение России выковали в его характере такие свойства, как национальная стойкость, свободолюбие, жертвенность, патриотизм. Социальные условия существования русского народа - монархия, община - способствовали формированию монархического правосознания, соборности, коллективизма, взаимопомощи. Православие, как основная доминанта русского национального самосознания, сформировало в русском народе религиозность, стремление к абсолютному добру, любовь к ближнему (братство), смирение, кротость, сознание своей греховности и несовершенства, жертвенность (готовность отдать свою жизнь за други своя), соборность и патриотизм. Эти качества формировались в соответствии с евангельскими идеалами добра, правды, милосердия и сострадания. В этом надо видеть религиозный источник русской стойкости и терпения, выносливости и силы жертвенности русского народа.
Каждому русскому человеку следует отчетливо знать и отрицательные свойства своего национального характера. Широта, безмерность русской души часто бывает сопряжена с максимализмом - либо все, либо ничего. Слабая дисциплина ведет к разгулу и анархизму; отсюда лежит опасный путь к экстремизму, бунтарству, хулиганству, терроризму. Безмерность души становится истоком дерзкого испытания ценностей - атеизм, отрицание традиции, национальный нигилизм. Отсутствие в повседневной жизни этнической солидарности, слабость "племенного инстинкта", разобщенность перед "чужаками" делает русского человека беззащитным по отношению к мигрантам, которым свойственны спаянность, наглость, жестокость. Поэтому мигранты в России сегодня чувствуют себя хозяевами в большей степени, нежели русские. Недостаток самодисциплины нередко приводит к неумению систематически трудиться и добиваться поставленной цели. Названные выше недостатки многократно возрастают в периоды смут, революций и других кризисных социальных явлений. Легковерность, склонность к соблазну, делает русский народ игрушкой в руках политических авантюристов и самозванцев всех мастей, приводит к утрате иммунных сил державности, превращает его в чернь, в электорат, в толпу, руководимую стадным сознанием. В этом корень всех социальных смут и катастроф.
Тем не менее, отрицательные свойства представляют собой не коренные, доминантные черты русского характера, а скорее, являются оборотной стороной положительных качеств, их извращением. Четкое видение слабых черт национального характера позволит каждому русскому человеку бороться с ними, искоренять или нейтрализовать их влияние в самом себе.
Сегодня тема, связанная с изучением русского национального характера необычайно актуальна. В условиях перманентного социального кризиса конца XX - начала XXI веков, когда русский народ унижен, оболган, в значительной степени утратил витальные силы, он нуждается в подтверждении своих достоинств, в том числе на уровне исследования русского национального характера. Только на этом пути можно осуществить связь времен, обратившись к традиции, к деяниям наших великих предков - героев, вождей, пророков, ученых и мыслителей, к нашим национальным святыням, ценностям и символам. Обращение к национальной традиции подобно прикосновению к целительному источнику, из которого каждый может извлечь веру, надежду, любовь, волевое начало и пример для служения Родине - Святой Руси.
Копалов Виталий Ильич
, профессор кафедры философии ИППК при УрГУ им. А.М.Горького, доктор философских наук
Примечания:
1 - Лосский Н.О. Характер русского народа. Посев. 1957. Кн. 1. С.5.
2 - Там же. С.21.
3 - Трофимов В.К. Душа русского народа: Природно-историческая обусловленность и сущностные силы. - Екатеринбург, 1998. С.90.
4 - Там же. С.134-135.
5 - Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. В 30 т. Т. XIV. - Л., 1976. С.100.
6 - Бунин И.А. Окаянные дни. - М., 1991. С.54.
7 - Шубарт В. Европа и душа Востока. - М., 1997. С.78.
8 - Четырнадцать ножей в теле России // Завтра. - 2007. - №18 (702).
9 - Ильин И.А. Творческая идея нашего будущего // Ильин И.А. Собр. соч. в. 10 т. Т. 7. - М., 1998. С.457-458.
10 - См.: Русская доктрина ("Сергиевский проект"). Под общей ред. А.Б. Кобякова и В.В. Аверьянова. - М., 2005. - 363 с.
11 - Достоевский Ф.М. Дневник писателя. Избранные страницы. - М., 1989. С.60-61.